Любимая книга писателя
Читатели нашей школы продолжают знакомство с повестью - сказкой Светланы Аркадьвны Лавровой "Верните город на место!", посвящённой городу Ирбиту, к которому автор относится с большой любовью и хочет, чтобы он подольше красовался на нашей планете, радуя кирпичными узорами, мостами, музеями. А есть ли любимая книга у Автора?
"Главная книга жизни… книга, изменившая жизнь… книга, как-то повлиявшая на судьбу… книга, формировавшая характер… не знаю. Сидела-сидела, думала-думала – нет такой книги. То великое множество прекрасных произведений, которое окружало меня с детства, конечно, меняло, влияло и формировало – но именно множество, а не одна какая-то книга. И что конкретно писать?
А потом как-то непонятно почему вспомнился мне поезд «Свердловск-Сочи», купе и бабушка. Каждое лето мы ездили с бабушкой в Кропоткин, к ее сестре – это почти три дня пути. Я только что перешла во второй класс, сижу на нижней полке и смотрю в окно. В открытое купе заглядывает худой человек – он ходит по вагонам и продает всякую мелочь, не очень интересную. И вдруг я вижу в его руках книжку, да какую! Толстую, почти кубическую! Я в те времена оценивала книги в первую очередь по толщине – ну что это за книга, если ее прочитаешь за вечер! Я отскочила от окна, взяла книгу в руки – она шершавая, на переплёте не бумага, а приятная серая ткань, страницы тоже как я люблю – не глянцевые и скользящие, а желтоватые, шероховатые. Картинок нет, зато букв очень много – мелких. Значит, книга еще лучше, чем я о ней думала – больше. Название «Два капитана» ни о чем не говорит. Наверное, про море, а это хорошо. В Свердловске моря нет, в Кропоткине тоже, так что море для меня, восьмилетней, имеет притягательную прелесть. Я точно знаю, что мне нужна эта книга. Я не знаю, о чем она, но мне она необходима, это точно.
Переворачиваю книжку, смотрю на цену – в советские времена она отпечатывалась на переплёте сзади. Ой, мамочки! Один рубль двадцать семь копеек! Кошмар. Для нашей семьи тогда это немалые деньги, бабушка считает каждую копейку – едем надолго, денег может не хватить.
- Ну что, купим? – спрашивает меня бабушка.
Я просто остолбенела от счастья. Молча киваю, прикидывая, что бы пообещать, если бабушка передумает. Сидеть стройно и не горбиться? Делать каждый день зарядку? Не пройдёт, я это уже сто раз обещала, бабушка не поверит. А бабушка тем временем отсчитывает деньги и даёт мне вожделенный томик. Начинается счастье.
Уже потом, взрослой, я поняла, что бабушка, экономившая буквально на всём (иначе было не прожить), никогда не экономила на книгах. Их тогда было невозможно купить без блата, это был жуткий дефицит – но уж если случайно попадалось что-то стоящее, бабушка не скупилась.
Первые несколько страниц «Двух капитанов» меня разочаровали: где капитаны? Где море? Где пираты? Но я была упорна и продиралась сквозь взрослую прозу, не всегда понятную для меня, восьмилетней. Я нутром чуяла, что оно того стоит, что это хорошая книга. Где-то на восьмой-десятой странице я вошла в тот мир напрочь. Купе, бабушка, другие пассажиры стали нереальными тенями, живы и осязаемы были Саня Григорьев, тётя Даша, Петька… Через много лет я осознала, что многое понимала неправильно, а многое просто не понимала, но это было неважно. Основное я понимала – друг и враг, верность и предательство, любовь и ненависть, истина и ложь. А еще преданность своей профессии, своим товарищам, своей стране. И дорога, дорога…
Три дня пути прошли в чаду книги. До сих пор «Два капитана» перечитываются у меня под призрачный стук колёс – тот поезд давно ушёл, но текст ложится ритмично, словно колёса всё еще перестукивают. Перед прибытием поезда я дочитала книгу и испытала острый приступ горя – всё! Дальше ничего не написано! Но было два утешения: во-первых, а вдруг Каверин написал продолжение!Во-вторых, можно же начать книгу снова, перечитать ее. Мне же её навсегда купили!
Эта книга до сих пор стоит на моей полке. Примерно раз в два-три года я ее перечитываю – когда мне плохо или грустно. Помогает.
Конечно, неверным будет сказать, что каверинские «Два капитана» перевернули мою жизнь или как-то повлияли на неё. Я не стала ни лётчиком, ни полярным исследователем. Я стала врачом, но обаятельнейший Иван Иваныч не оказал на этот выбор никакого влияния. Может, ничего в моей жизни и не изменилось бы, если бы тогда в купе не заглянул тщедушный мужичонка с книгой под мышкой. Но почему-то когда мне предложили написать на тему «Книги моей жизни», мне вспомнился поезд, купе, бабушка… и острое счастье при прикосновении к шершавому серому томику".